Преступники отличаются от прочих людей строением головного мозга

Что такое «психиатрическая экспертиза» и «признание вменяемости» (к примеру, преступника), знают все. Криминологическая психиатрия — одна из любимых игрушек киносценаристов и одновременно вполне обыденная процедура уголовного делопроизводства. Часто она является единственной надеждой преступника; нередко «непонятных психиатров» критикуют с обывательской точки зрения. Дескать, каждый дурак сможет выдать себя за невменяемого и избежать наказания.

 

Однако мало кто знает, что психиатрические заключения могут иметь под собой вполне, так сказать, конкретную, «биологическую» основу. Строение мозга людей с криминальными наклонностями давно интересовало нейрофизиологов, и к нынешнему дню накопилось изрядно научных данных на эту тему. И самое яркое событие — обнаружение анатомических особенностей в мозгу у людей, отличающихся антисоциальным поведением. По сравнению со всеми остальными в коре головного мозга у таких индивидуумов на 18% уменьшена доля средней лобной извилины и на 9% — средней глазничной извилины

 

Ещё одно исследование было посвящено мозгу людей с психопатическими расстройствами. В частности, описана деформация амигдалы (области, отвечающей за эмоции) и сокращение её объёма на 18%. Это был ожидаемый результат, поскольку, как говорит завкафедрой криминологии Университета Пенсильвании (США) Эдриан Рейни, жизнь психопатов бедна эмоциями, у них отсутствует эмпатия, чувство сожаления, чувство вины.

 

Под началом г-на Рейни было выполнено пролонгированное исследование 1 795 детей, начиная с 3-летнего возраста и до наступления 23 лет. 137 человек по мере взросления продемонстрировали готовность «вступить на скользкую преступную дорожку»; при этом ещё в глубоком детстве они испытывали трудности с выработкой «рефлекса страха». Подопытным подавали некий звуковой сигнал, после чего били их слабым током; впоследствии их мышцы сами начинали непроизвольно сокращаться, когда человек слышал условленный сигнал. Но это у нормальных людей. У тех же, кто в итоге попал в категорию «асоциальных элементов», подобный автоматизм не вырабатывался.

 

При этом параллельно поступали данные о том, что биологические параметры ещё не предопределяют в будущем приговор судьи. То есть не всякий «угрюмый мальчик с тяжёлым характером» впоследствии выйдет с кистенём на большую дорогу. Исследователи, изучающие развитие мозга, утверждают, что многие черты анатомии и функционирования коры могут меняться и во вполне зрелом возрасте. Кроме того, человек может просто «завязать», что само по себе есть аргумент против биологически предопределённой криминальности. Психолог Дастин Пардини из Университета Питсбурга (США) даже предпринял попытку узнать, отличается ли мозг активного «криминального элемента» от мозга того, кто «завязал». У представителей этих групп наблюдались отличия от законопослушных граждан, однако между собой головной мозг подопытных того и другого «вида» почти не различался.

 

Но даже если учитывать, что криминальным наклонностям соответствуют анатомические и физиологические маркеры в мозгу, значит ли это, что для предотвращения преступления нужно наносить превентивные хирургические «удары» по детям и взрослым из группы риска?

 

Психологи и нейрофизиологи ищут обходные — этически допустимые — пути. В исследованиях того же Эдриана Рейни показано, что банальный рыбий жир (или жирные кислоты Омега-3) способен стимулировать прирост нервных клеток в головном мозгу детей. Так можно предотвратить нехватку мозгового вещества в тех зонах, где недостаточный объём сопряжён с повышенной агрессивностью и тягой к нарушению моральных и юридических норм. В свою очередь психологи говорят, что детей со слабыми эмоциональными реакциями лучше воспитывать, хваля за хорошее поведение, нежели наказывая за плохое. Таким образом, вполне можно остановить формирование психопатической личности с отсутствующими эмоциональными реакциями и социальными связями, не применяя этически сомнительной нейрохирургии.

 

И всё же, по словам г-на Рейни, подобные исследования грозят не столько морально-этическими проблемами, сколько общефилософскими, так как вполне реальной может оказаться ситуация, когда индивидуальные особенности строения мозга размоют понятия правонарушения и виновности, и наказывать за причинённое зло окажется некого.